МОИ ПРИБЛИЖЕНИЯ к ВАСИЛИЮ ВАСИЛЬЕВИЧУ НАЛИМОВУ

Часть VI из книги «Я ДРУГ СВОБОД... В.В.Налимов: вехи творчества»
том II

Манфред Бониц[1] (Германия)

Я встречался с Василием Васильевичем Налимовым неоднократно: сначала в литературе, затем лично и, наконец, – после смерти его.

Об этом мой рассказ.

Моя спонтанная подготовка к пониманию идей Василия Васильевича началась задолго до нашего литературного и личного знакомства. Еще в период моей «первой» научной жизни, почти полвека тому назад, работая в течение пяти лет как физик-ядерщик в Ленинградском физико-техническом институте АН СССР, я занимался измерением времен жизни возбужденных состояний ядер. Метод, лежащий в основе таких экспериментов (в ходе которых умножаются два вероятностных распределения), позволил мне впоследствии без труда понять вероятностный подход Василия Васильевича к миру смыслов.

Более 20-ти лет тому назад (в 1981 г.), уже во время моей «второй» научной жизни, после перехода из «твердой» физики в «мягкую» науку, занимающуюся научными коммуникациями, меня стала волновать сущность научной информации, и я неожиданно получил своеобразный импульс, подтолкнувший меня к пониманию проблемы. Случайно я познакомился с великолепной научно-популярной книгой русского автора С.М. Иванова Der Abdruck des Siegelrings (Отпечаток перстня) о функционировании человеческой памяти; книга была опубликована московским издательством «Мир» на немецком языке. Читая главу о поведении саламандр, память которых, по-видимому, распределена по всему телу[2], я вдруг понял, что научная информация ведет себя также голографически! Я разработал свой «голографический принцип научной коммуникации», очень им гордился и стал его пропагандировать, хотя и сомневался, что кто-либо из наукометристов понимал меня тогда. Однако 10 лет спустя (в 1991 г.), читая специальный выпуск журнала Scientometrics, посвященный покойному физику Михаилу Моравчику, я был потрясен статьей В.В.Налимова под названием Meeting the XXI st Century (Навстречу XXI веку) [Nalimov, 1991]. Так случилось, что и моя статья [Bonitz, 1991], в которой я излагал свой принцип голографии в системе научных коммуникаций[3], была опубликована в этом же номере. В статье Василия Васильевича впервые в этом журнале звучали такие слова, как «holoprocess» (голопроцесс) и «holomovement» (голодвижение). Появление в нашем контексте такой лексики меня очень обрадовало – наконец появился автор, который мог понять меня.

Позже, занимаясь подготовкой обзора о девяти ученых, получивших к 1993 г. медаль Дерека де Солла Прайса за вклад в развитие наукометрии [Bonitz, 1994], – а Прайс и Налимов считаются «отцами» этой научной дисциплины, – я заметил, что двум работам Василия Васильевича удалось стать «классиками цитирования», хотя написаны они были отнюдь не в области наукометрии, которой он к тому времени уже давно не занимался. Феномен Налимова был удивительным, и в своем обзоре мне пришлось написать, что его трудно с кем-либо сравнивать, поскольку он подобен комете, которая на какой-то короткий срок попала в нашу орбиту, подарив нам термин наукометрия, и умчалась куда-то дальше, на другой уровень сознания. Остается только удивляться тому, как много он успел сделать, как глубоко проник в сущность проблем, касающихся эволюции современной науки, предвидя неизбежность изменений культуры, которые позволили бы человечеству выжить на нашей планете. Он был действительно «мыслителем космического масштаба». Эта метафора оправдана невероятным диапазоном его научных интересов и свершений в разных областях знания.

А затем состоялось и наше личное знакомство. Это было в 1995 г. в Чикаго на Пятой международной конференции по наукометрии и информетрии (Fifth International Conference on Scientometrics and Informetrics), где Василий Васильевич выступил с докладом под названием PhilosophyofNumber. How metrical hermeneutics is possible (Философия числа.Как возможна метрическая герменевтика), далеко выходящий за рамки привычных наукометрических обсуждений. Сомневаюсь, что аудитория хорошо его поняла. Но, даже если ему и не удалось вывести ее на метауровень своей мысли (поскольку многие предпочитают оставаться в узких рамках ремесла и стандартных методов), само его присутствие на этой конференции было примечательным – появление мэтра всегда создает атмосферу. К тому же и выглядел он удивительно в свои 85 лет – прямой, элегантный, доброжелательный, сосредоточенный. Приходил на все заседания и слушал доклады на английском без переводчика. Шесть лет спустя это его выступление было впервые опубликовано в посвященном ему мемориальном томе журнала Scientometrics [Nalimov, 2001]. Сам этот выпуск – беспрецедентное событие в истории наукометрического журнала, вполне соответствующее первопроходческому духу Василия Васильевича.

В том же 1995 г. Налимовы были гостями нашей семьи в Дрездене (тогда еще это была ГДР). Мы говорили по-русски, и это было просто, потому что моя жена Наташа родом из Ленинграда и сам я долгое время занимался физикой в СССР. Визит был прекрасным, мы подружились навсегда. Мне запомнился один милый эпизод, который связан скорее всего с теми годами, когда он был молодым сотрудником «детища революции» – Всесоюзного электротехнического института. В Канатоходце [Налимов, 1994] Василий Васильевич вспоминает: «В нашу лабораторию часто приходили зарубежные ученые. Заведующий П.В.Тимофеев обычно не бывал на месте, и мне приходилось вместо него рассказывать о нашей работе и выступать в дискуссиях по теоретическим вопросам. У меня все получалось хорошо, но одно обстоятельство вызывало недоумение – я выглядел слишком молодым. Мне потом передавали, что иностранцы, выйдя из лаборатории, спрашивали: «А что это за мальчик такой дает все разъяснения?» (с. 135). И вот у нас в Дрездене, отгадывая мой возраст (ему самому тогда было 85, а мне – 64), он как-то раздумчиво покачал головой и сказал: «Ну, Манфред Павлович, вам ведь еще не семьдесят!» В нашем случае я казался ему «слишком» молодым, хотя сам он сохранял и бодрость духа, и свежесть мысли.

Вскоре Василия Васильевича не стало.

В течение многих лет (с начала 1980-х гг. до начала 1997 г), до последних дней жизни, он оставался редактором-консультантом журнала Scientometrics. И когда зашла речь о мемориальной публикации, я охотно согласился с предложением главного редактора проф. Тибора Брауна посвятить Налимову специальный выпуск. Тем самым мое приближение к нему не просто продолжалось, но даже усиливалось.

Подготовка этого номера превратилась в приключение: надо было собрать не просто коллектив авторов, но команду, которая смогла бы написать о человеке ренессансного духа (по определению Гарфилда). Обычно этот процесс начинается с поиска людей, готовых вложить свой кирпичик в строительство такого здания. Я, естественно, пытался привлечь ведущих наукометристов мира. Но, увы… Большинство западных «маяков» отказалось от участия, потому что они были плохо знакомы с работами и жизнью Василия Васильевича. Однако нашлись и другие. И прежде всего – Юджин Гарфилд, большой друг Налимова, создатель всемирно известной информационной системы Science Citation Index, основатель Института научной информации (Филадельфия), а также издатель четырех книг Василия Васильевича на английском языке. Гарфилд сразу приступил к обширному информационному поиску, показавшему, что книги и научные работы Налимова цитируются по сей день сотнями авторов всего мира, о чем вполне могли бы знать и «отказавшиеся». Например, два других специалиста – русский историк Любовь Гурьева и нидерландский ученый Поль Уаутерс (Paul Wouters) написали весьма информативный очерк о становлении налимовской наукометрии. В итоге удалось собрать 25 авторов из разных стран, включая Венгрию, Нидерланды, Россию, Польшу, Индию, Бельгию и Австралию. Краткое изложение содержания выпуска дано в предисловии приглашенного редактора, отвечающего за этот том [Bonitz, 2001].

Хотелось бы отметить одно обстоятельство, составлявшее главную трудность в подготовке этого выпуска. Наукометрия – хоть и важная, но довольно узкая научная дисциплина. А Налимов – человек широчайшего кругозора. Наукометрический период его жизни был сравнительно коротким. Но мне, как редактору, хотелось представить своим наукометристам весь его научный диапозон. Для меня началось своего рода «канатохождение»: приходилось заниматься балансированием между «нормальными» статьями, которые касались влияния Василия Васильевича на их авторов-наукометристов, включая работы соратников и друзей его наукометрического периода, – и всем остальным Налимовым – мыслителем, математиком, философом, разработавшим уникальный вероятностный подход к пониманию нашего универсума как неделимого целого. Поэтому содержание журнала получилось многомерным в той степени, в какой удалось коснуться многомерности самого Налимова, включая и такую область его интересов, как трансперсональная психология, которая представлена выразительной статьей С.Шапиро Понимающий Вселенную (S.I. Shapiro. The Universe Grasper). Нельзя было не познакомить читателей и с работами самого Василия Васильевича, как старыми, так и впервые представленными в этом выпуске.

В целом вся эта публикация оказалась очень важной и с информационной точки зрения, что стало очевидным после выхода одной из рецензий. Вот, например, что пишет специалист по информационной науке Ч.Оппенгейм [Oppenheim, 2003]:

С фамилией Налимова я был знаком до того, как прочел этот специальный выпуск. Но я не знал истории его жизни и степени его вклада в науку. Например, в хрестоматийной книге Михайлова и др. [Mikhailov et al., 1984] об успехах советской информатики существует лишь одна мимоходная ссылка на Налимова. Его биография в мемориальном выпуске в какой-то мере это объясняет. Налимов сильно пострадал в период сталинских репрессий 1936–1953 гг. и потом долго еще не получал должного признания... С начала 60-х гг. он печатался довольно регулярно. Однако в 1976 г., когда впервые публиковалась книга Михайлова, у власти находился Брежнев, режим сохранял силу, и, вероятно, неразумно было делать серьезные ссылки на Налимова.

Другой пример – недавный обзор Уилсон [Wilson, 2001] по истории информетрики, где также дается только одна работа Налимова. Это, по-видимому, связано уже с тем, что мало его работ представлено на английском языке. А из статей, собранных в выпуске, следует, что влияние Налимова значительно превосходит рамки библиометрии и анализа цитирования, проводившегося в СССР. Выясняется, что его деятельность – широкомасштабна и, судя по статьям этого выпуска, охватывает (помимо библиометрики) математику, философию, биологию, лингвистику и семантику, кибернетику и психологию.

Удивительно, что выпуск не содержит ни обширной библиографии работ Налимова, ни библиометрического анализа. Я сам сделал быстрый поиск и обнаружил, что Налимов высоко цитируется. А пять его работ получили особенно много ссылок – более 100 упоминаний каждая: The Application of Mathematical Statistics to Chemical Analysis (Применение математической статистики при анализе вещества); In the Labyrinths of Language (Вероятностная модель языка); Faces of Science (Облик науки); Statistical Methods of Planning Extreme Experiments (Статистические методы планирования экстремальных экспериментов) и Measurement of Science (Наукометрия). В одних случаях работы были опубликованы только по-английски (издательством ISI Press); в других – только по-русски; в третьих – на обоих языках. К сожалению, как следует из выпуска, многие из работ Налимова пока доступны только на русском языке, а это неизбежно ограничивает понимание его вклада в развитие информационной науки в период 60-х гг. и позже. Статьи мемориального выпуска подтверждают, что тесное и дружественное сотрудничество как с Ю.Гарфилдом, так и с Д. де Солла Прайсом было взаимно полезным.

Эти тексты буквально «открыли» мне глаза. Хотелось бы поблагодарить и издателей журнала Scientometrics, и приглашенного редактора М.Боница за подготовку столь интересной коллекции статей и воспоминаний. Этот специальный выпуск надо бы настоятельно рекомендовать всем, кто интересуется историей библиометрики.

Это хороший вывод. Мне тоже хотелось бы сделать подобный и сказать, что творческое наследие Василия Васильевича Налимова нужно рекомендовать всем, кого интересует наука, культура, мысль.

А мои «приближения» к нему продолжаются, теперь уже попыткой перевести на немецкий язык его книгу Спонтанность сознания [1989]. Ю.Гарфилд уже выставил на своем интернетовском сайте англоязычные книги Налимова и ждет, когда этот ряд будет продолжен работами Василия Васильевича на других языках. Гарфилд одним из первых среди представителей западного мира оценил творческий дар Налимова, сказав однажды ему в частной беседе: «Я – всего лишь журналист, а вот вы – ученый».

Скромность, выраженная в этом высказывании, была в высшей степени свойственна и самому Василию Васильевичу.

Скромность, при энциклопедическом знании, потрясающее уважение к сотням цитируемых авторов, отсутствие стремления к миссионерству – вот что восхищает и вдохновляет меня в работе над переводом его книги Спонтанность сознания, которая заканчивается такими словами:

Мы – духовные потомки эллинского мира. Мы помним свое прошлое. Мы хотим его прочитать по-новому. Хотим вернуть прошлое в настоящее и так обогатить настоящее утраченными смыслами (с. 255).

Литература

1. Налимов В.В. 1989. Спонтанность сознания. М.: Прометей, 287 с.
2. Налимов В.В. 1994. Канатоходец. М.: Изд. группа «Прогресс», 456 с.
3. Бониц М. 1987. Научное исследование и научная информация. М.: Наука, 156 с.
4. Bonitz M. 1991. The Impact of Behavioral principles on the Design of the System of Scientific Communication. Scientometrics, v. 20, №1, p. 107–111.
5. Bonitz M. 1994. The Multidimensional Space of Scientometrics: The Derek John de Solla Price Awards 1984–1993. Scientometrics, v. 29, № 1, p. 3–14.
6. Bonitz M. 2001. Guest editor's foreword. Scientometrics, v. 52, № 2, p. 107–109.
7. Mikhailov A.I., Chernyi A.I., Giliarevskii R.S. 1984. Scientific Communications and Informatics (trans. by Burger R.H.). Arlington, VA: Information Resources Press, 402 p. (перевод с русского: Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский Р.С. 1976. Научные коммуникации и информатика. М.: Наука, 436 c.).
8. Nalimov V.V. 1991. Meeting the XXI st Century. Scientometrics, v. 20, № 1, p. 65–69.
9. Nalimov V.V. 2001. Philosophy of Number: How metrical hermeneutics is possible. Scientometrics, v. 52, № 2, p. 186–192.
10. Oppenheim C. 2003. V.V. Nalimov memorial issue of Scientometrics. Journal of Information Science, v. 29, № 3, p. 141–142.
11. Wilson C.S. 2001. Informetrics. In: Annual Review of Information Science and Technology (Williams M.E., ed.). Medford, MA: v. 34 (Information Today), p. 107–248.